Он за волосы выволок её на улицу. Задний двор развезло после ночного дождя и теперь она представляла собой непонятную жижу. Ноги утопали в грязи и она падала, но он снова и снова за волосы поднимал её на ноги. Он кричал что-то, иступлённо пытаясь выбить из неё хоть слово, забыв, что она немая. Она казалась отрешённой, её глаза, моргающие от частых ударов по лицу и его жёсткой хватки. А она открывала рот в бессмысленных попытках закричать, чтобы её услышал Вейн, там всего в нескольких метрах.
-Почему? Почему, ты любишь его? Он же урод. Ты видела сколько шрамов на его лице? Он же похож на Франкенштейна! ты не имеешь права любить его.
В который раз ты уже повторяешь эти слова? В глазах девушки застыло презрение. Презрение к своей коже, которой коснулось это чудовище силой пытающееся доказать свою правоту. Стыдно, что она не увидела этого раньше.
-Молчишь, дрянь? Посмотрим как ты будешь молчать!
Он потащил её дальше. А в её голове продолжала звучать лунная соната.
-Думала я не догадаюсь? Ходила к нему, говорила что учишь играть, а он и гамму сыграть не может! Ты поплатишься за своё враньё.
С третьего раза ему всё-таки удалось открыть дверь гаража. Он подтащил её к столу с инструментами и с ужасным треском оторвал рукав её кофты до самого плеча. Она упала без сил, коленки были сбиты, по телу множество синяков, из виска тонкой струйкой стекала кровь от того, самого первого удара об дерево. Он увидел кровь на её виске и казалось превратился в настоящего зверя. Он подтянул её руку к столу и содрал со стены топор.
Увидев, в свете тусклой лампы отблеск лезвия, она поняла, чего он хочет и внутри у неё всё перевернулось. Он размахнулся и одним движением отрубил ей два пальца по первую из фаланг.
В тот момент, когда лезвие соприкоснулось с кожей, ей показалось. что сейчас вместе с пальцами он отрежет ей всю её жизнь - её искусство. И от этого вся её душа сжалась в комок жуткого гнева, вылившегося гортанным криком, пронизывающим до костей, как и её музыка. В этот момент вместе спальцами он отрезал и другую её часть - музыку. Отняв смысл жизни и оставив за собой вечный след грязных ног, на её чистой душе.